Егор хорошо помнил тот день, когда возненавидел отца.
Ему было тринадцать, когда отец стал брать его с собой на работу – отец делал ремонт в квартирах, и раньше у него был напарник, но потом они разругались, и приходилось ему все делать одному, вот он и начала припрягать Егора, тем более тот никогда не отличался большой любовью к учебе и с удовольствием сбегал из дома, где мать непременно садила его за уроки. Несколько месяцев все было хорошо – Егору нравилось помогать отцу, перенимать у него опыт, вести мужские беседы между делом, но потом…
Иногда отец заезжал к клиентам, оставляя Егора ждать в машине, что-то подолгу там обсуждая, так что Егор как раз успевал сделать наскоро русский и математику, а то мама сказала, что еще одна двойка, и она запретит Егору ездить с отцом. Устные предметы еще можно было не делать, но за письменные домашки учителя все время ставили двойки в журнал, а списать в классе он не всегда успевал.
В тот раз они тоже заехали в уже знакомый Егору двор, они часто сюда приезжали, и отец не успел выйти из машины, как какая-то невысокая блондинка с пышными формами набросилась на него с весьма недвусмысленными поцелуями. Не отлипая друг от друга, они направились к подъезду, и вернулся отец только через час. Заметив хмурое выражение на лице у сына, он прокашлялся и сказал:
— Егор, ты не подумай чего. Это все несерьезно. Так, для жизненного тонуса. Ты же знаешь, какая у нас мать, она кого угодно с ума сведет, нужно же мне хоть какое-то расслабление. И потом – это у нас мужчин в крови. Подрастешь – поймешь. Главное – я твою мать никогда не брошу и все для нее сделаю. Последнюю рубаху сниму, понимаешь?
Егор выслушал его молча, кивнул. Но с этого дня он возненавидел отца. Он попытался было отказаться с ним ездить, прикрываясь учебой, но отец тогда заявил, что не будет его кормить и одевать, и после пары скандалов он сломался – продолжил помогать отцу, но поклялся себе, что уйдет из дома при первой же возможности. И возможность эта подвернулась достаточно скоро – после девятого класса Егор собрал вещи и заявил родителям, что едет поступать в техникум в соседний город.
Скандал был невообразимый: мать плакала, упрашивала остаться, отец орал на весь дом и называл его неблагодарным. Но Егор молча стоял, опустив голову, и никак не реагировал. В итоге его отпустили – куда деваться, не на цепь же его садить. Но простить его никто за это не простил: ни сестра Таня, которая тоже мечтала сбежать из дома, а после его выходки не могла себе это позволить, ни, понятно, отец, обещавший, что это закончится тюрьмой или сумой, ни даже мать, которая называла Егора эгоистом – бедному отцу приходилось теперь вдвойне работать, чтобы всех обеспечивать, напарника брать невыгодно. Со временем Егор понял, что отец врет матери, будто отправляет сыну деньги. На самом деле Егор не видел от отца ни копейки, да ему и не нужно от него ничего, он сам справится.
Но справлялся он не очень, честно говоря. Пока учился, подрабатывал грузчиком, после техникума устроился на завод, общежитие дали, но денег хватало только-только. Попробовал было по стопам отца ремонт делать, но клиентской базы у него не было, а так кто его с улицы возьмет? Перебивался подработками как мог.
В соседней комнате с Егором жил Серега. Хороший парень, компанейский, незлобивый, но бандит. Этот Серега часто Егора уговаривал:
— Что ты горбатишься на этом заводе? Пошли к нам, не боись, у нас все шито-крыто.
Егор не боялся, но не хотелось ему, чтобы однажды его на чем-то взяли, и у отца появился повод сказать: ну, а что я говорил?
В родной город Егор не ездил. Матери исправно звонил, сестре открытки отправлял, она их любила, однажды на новый год купил им красивейшие павлопосадские платки, думал поехать в кои-то веки, но не смог – сколько лет прошло, а ненависть к отцу только крепла.
А потом отец ушел от матери. Та сама Егору позвонила и все рассказала спокойным будничным тоном, что отец человек порядочный, ее без денег не оставит, а с ней дочь, Танечка, так что все будет хорошо.
От Тани Егор узнал, что отец ушел не просто так – одна из его любовниц родила близнецов, мальчиков, и отец от гордости чуть не лопался, так были мальчишки на него похожи.
Вот тогда он и приехал к матери. Странно, но в старой квартире все было как прежде, словно и не было этих лет. Правильно, как говорят – сапожник без сапог, пока отец у других ремонтом занимался, в своей квартире обои уже выцвели, а пол скрепит словно подвесной мост. Егор не преминул сказать об этом матери, а та, как всегда, вступилась за отца:
— Он деньги зарабатывал, для тебя в том числе, между прочим! А ты не забывай, что уехал и бросил нас.
Егор на мать не обижался – видел, что она не со зла, на самом деле и пирогов его любимых напекла с луком и яйцом, тапочки купила новые, вздыхает, что худой… В общем, с этих пор он стал навещать мать, как праздники какие или отпуск, но потом… Потом он встретил Дашу. Работала она кассиром в местном супермаркете, и раз Егор увидел, как сухонькой бабушке не хватало на покупку – она денег по старым ценам взяла, а на фоне кризиса они так резко подскочили, что бабуля принялась выкладывать овсяное печенье и кусок сыра, но Даша вдруг сказала:
— Давайте я вам свою скидку пробью, тогда хватит.
Егор знал, что ничего не хватит, скидка там смешная, Даша из своих денег вложила, и этим она покорила его. Не была Даша красавицей – нос картошкой, невысокая, ноги колесом, еще и рыжая. Нет, он против рыжих ничего не имел, но ему всегда нравились изящные блондинки, а тут – кубышка Даша.
Потом он очень себя корил, что редко приезжал к матери. По телефону она говорила, что все хорошо. Таня родила ребенка, ей не до матери было. Поэтому никто вовремя не отправил ее к врачу.
— Я нашла врача в Израиле, — говорила сквозь слезы Таня. – мы квартиру продаем, я маму к себе заберу. Но все равно нужен еще почти миллион.
Егору неоткуда было взять таких денег. Он попробовал было оформить кредит – не дали. Назанимал у знакомых, но это слезы в море.
К отцу очень не хотелось идти. Таня ходила, но тот отказал. Так Егор и знал, что все это брехня была про последнюю рубашку.
Он бы не пошел, но мать таяла на глазах и спрашивала, когда операция.
— Ты сходи к отцу, он даст денег, — с мягкой улыбкой сказала она. – Он всегда для семьи все делал.
Спрятав свою гордость, Егор пошел к отцу. Тот встретил его пренебрежительным взглядом, даже слушать не стал.
— Таня мне уже звонила. Квартиру я матери оставил, что еще надо? Я не печатный аппарат, дал ей пятьдесят тысяч, больше не могу. У меня жена, дети и любовницы, сам знаешь. Так что все, иди давай.
Егор не знал, как сказать матери, что отец не дал денег на операцию. Ее слепая вера в него была глупой, но винить ее за это он не мог. И Егор позвонил Сергею. Обрисовал ситуацию, попросил в долг. Обещал все вернуть.
— Не вернешь, — отработать придется, — предупредил он.
— Я понимаю.
Через пять минут на карту Егора пришли деньги. Он позвонил Тане, велел срочно все оформлять, потом помчался к матери.
— Ну как, сынок, папа дал денег?
Он посмотрел в ее блеклые усталые глаза, в которых таилась надежда.
— Да, — ответил он. – Дал.
— Я же тебе говорила, — выдохнула она. – Он все сделает для семьи…
Маму прооперировали. Это подарило ей еще несколько лет жизни, пока не случился рецидив. Но она успела увидеть второго внука, рыжего карапуза с носом картошкой. А деньги Егор вернул – Даша ему помогла, на вторую работу устроился в ночь. Отца он больше никогда не видел.
