Они называли ее своей второй дочерью, хотя это вовсе не значило, что у нее не было родителей. Родители у Сони были – отец уже много лет жил в другом городе, где женился на красивой еврейке по имени Дина, у них родился сын Яша и дочь Нина. Соня никогда их не видела, только на фотографиях, но зла на отца не держала – у матери был тяжелый характер, и жить с ней было просто невозможно. Соня поэтому и проводила так много времени у подруги – о такой семейной атмосфере она могла только мечтать. Правда, сама Настя этого не ценила.
— Эта их чрезмерная опека удушает, — жаловалась она, морща свой маленький носик. – Ну сколько можно названивать, я же сказала, что будем поздно.
Соне никогда никто не названивал, и ей было приятно, когда Настина мама, не дозвонившись до дочери, звонила ей, и тогда Соня уверяла ее, что все хорошо и скоро они будут.
Она часто ночевала у подруги, проводила там по несколько дней, но всегда старалась не быть нахлебницей: с четырнадцати лет она подрабатывала и на заработанные деньги покупала продукты, хотя родители Насти и ругали ее за это. Кроме того, она мыла посуду, прибиралась, готовила ужин – в общем, делала все то, что должна была делать Настя.
После одиннадцатого класса обе они поехали в большой город поступать учиться – Настя хотела стать психологом, а Соня с девяти лет мечтала быть врачом и упорно готовилась последние три года к поступлению: учила химию и биологию, штудировала пособия, которые покупала на заработанные деньги.
Обе они провалили экзамены. Настя позвонила папе и, заливаясь слезами, сказала, что не прошла. На следующий день папа приехал в город с деньгами, взятыми в кредит, и оплатил дочери обучение.
Соне было некому звонить, и она вернулась в город, поступила в училище на медицинскую сестру и решила, что после училища попытается поступить еще раз.
Настя обещала родителям сдать первую сессию на отлично и перевестись на бюджет. Но соблазны большого города были столь велики, а молодость у Насти была одна, и первую сессию она с большим трудом сдала на тройки. Да и вторую тоже. Родители влезли в еще один кредит, чтобы оплатить второй год. А Соня сдала все на отлично, о чем скромно молчала, когда по обыкновению приходила к Настиным родителям в гости. Они вообще звали ее переехать к ним, но Соня боялась, что Настя это неправильно поймет – будто Соня хочет не просто занять ее комнату, но всю ее жизнь.
Нужно ли говорить, что со второго на третий курс Настя тоже перебралась с трудом – к тому времени она встретила голубоглазого Арсения, встречи с которым заслонили все остальные дела на свете, так что она не только училась еле-еле, но и к родителям не приезжала целый год. Они вздыхали и говорили Соне, что хорошо, что она с ними и никуда не уехала.
Соня видела, что с каждым годом родители Насти живут все беднее и беднее – платеж по кредиту становился все больше, а зарплата не только не росла, а даже уменьшалась: после того, как отец Насти достиг пенсионного возраста, его перевели на другую должность с меньшим окладом. Теперь они хотя и сетовали, что Соня опять тратит свои деньги на продукты, принимали их с благодарностью и даже позволяли оплачивать коммунальные платежи, когда однажды Соня узнала, что долг накопился такой, что грозили отключить электричество.
— Что же я за неудачник такой, — жаловался Соне отец Насти. – Дожил до шестидесяти лет, а, кроме квартиры, ничего и не нажил. Зря я первой жене все оставил – после сорока сложно начинать новую жизнь. Но я чувствовал себя таким виноватым – детей у нас не было, и, по сути, я бросал ее одну на произвол судьбы…
Соня знала эту историю – мать Насти увела из семьи, казалось бы, очень даже благонадежного мужчину. Что поделать, такая у них случилась любовь… Любовь и сейчас жила, спустя двадцать лет, Соня видела это в каждом их взгляде, в каждом движении. Но вот с деньгами и правда было не очень – мама Насти всю жизнь проработала в музыкальной школе, и, хотя брала дополнительных учеников, особо это ситуацию не спасало.
— Вам нужно какое-то чудо, — сказала Соня. – Например, выиграть в лотерею. Здорово же?
— Эх, деточка, кто же выигрывает в лотерею, — улыбнулся в ответ папа Насти.
Но билет купил.
Когда Соня забежала после пар по обыкновению к родителям Насти и застала их в каком-то странном оцепенении, она даже подумала, что случилось что-то страшное. Когда же она услышала, что отец Насти выиграл в лотерею огромную сумму, она впервые подумала, что, по сути, это ее заслуга, ведь это была ее идея. Но она быстро прогнала эту мысль прочь.
Впрочем, отец Насти сам поднял эту тему.
— Ты же в этом году заканчиваешь училище? – спросил он. – Какие дальше планы?
— Хочу еще раз в медицинский попробовать поступить, — ответила Соня.
— А если не поступишь?
— Тогда не знаю…
Он обнял девушку и сказал:
— Ты же нам как дочь, Сонечка. И это ты придумала билет купить. Знаешь что? Об учебе не переживай – если не поступишь, я все оплачу.
Соня даже расплакалась от этих слов, но не из-за денег, а из-за того, что кому-то важно, о чем она мечтает.
А через месяц папа Насти умер. Обширный инфаркт. Это был удар для всех – Настя и Соня плакали, не переставая, вцепившись друг в друга, словно два потерянных птенца. Мама Насти поседела за один день, с трудом пережила похороны и после сразу слегла.
Сначала они думали, что это просто реакция на горе — неделя-другая и она придет в себя. Но время шло, мать Насти стремительно худела, с постели не вставала, так что Соне пришлось вызывать врачей, оплачивать анализы на дому и везти потом на такси в томографический центр. Непонятно, то ли болезнь давно в ней дремала и была разбужена внезапным горем, то ли она настолько любила своего мужа, что не смогла вынести этой потери, мгновенно вызвав в себе смертельное заболевание.
— Сонечка, милая, — просила Настя. – Побудь с мамой – мне сейчас никак нельзя бросать учиться, не зря же папа столько платил. А чужого человека рядом я не потерплю – ты же знаешь всех этих сиделок. Как они обращаются с пациентами…
— Не переживай, Настя, — пообещала ей Соня. – Я как раз доучилась, смогу все время быть рядом с ней.
— О деньгах не беспокойся, — поспешила заверить ее подруга. – Я буду переводить тебе из своей части наследства.
— Мне не нужно денег, о чем ты, Настя. Я устроюсь на полставки, буду уколы на дому делать, пробьюсь.
Два года Соня провела у постели больной. Она часто повторяла, что родная дочь так бы не заботилась о ней, как заботится она. Соне приятно было это слышать, ведь Настина мама всегда была для нее как родная.
На похороны матери Настя приехала с заметно округлившимся животом и дипломом об окончании учебы.
— Ну, работать мне нескоро придется, — сообщила она подруге. – Мы с Арсением много детей хотим.
Мать Насти не оставила завещания. Вроде оно и понятно – у нее единственная дочь, зачем завещание. Но Соня помнила слова отца Насти, как он обещал, что выучит ее. И мать не могла не знать об этом обещании, она должна была оценить самоотверженность Сони – ведь она не поехала поступать в медицинский, а осталась с ней…
Впервые за все эти годы Соня почувствовала себя лишней и ненужной. Кто она такая? Самозванка, которая пыталась пристроиться в чужую семью.
Она тихонько встала и решила незаметно уйти. В дверях ее поймала Настя.
— Уже уходишь?
— На работу нужно, — соврала Соня.
Настя кивнула.
— А учиться ты не передумала? – спросила она.
Соня хотела ей сказать, что учиться долго и дорого, что время идет и что она не в состоянии себе позволить просто учиться. Но она решила промолчать. Тогда Настя достала из сумки какие-то бумаги, протянула их Соне.
— Что это? – спросила Соня.
— Твоя часть наследства, — сказала Настя.
Соня молчала, уставившись на бумаги, словно это было что-то непонятное и опасное.
— Ты же не родственница, пришлось бы платить налог, — объяснила Настя. – Я проконсультировалась с адвокатом, и мы с мамой оформили договор на тебя. Прости, ты тогда сказала, что денег тебе не надо, пришлось немного обмануть – помнишь, мама просила тебя кое-что подписать? В общем, эти деньги твои, и платить с них ничего не надо. Ты можешь оплатить обучение или купить квартиру – как тебе больше хочется.
— А почему она мне ничего не сказала? – спросила Соня, а слезы уже сами собой капали с носа.
— Потому что она знала, какая ты гордая и самоотверженная. И еще, — Настя взяла с полки футляр, в котором лежали сережки – они обе обожали их с детства, знали, что те достались матери Насти от бабушки. – Это тоже тебе.
— Нет! – воскликнула Соня. – Это же семейная ценность.
— Открой, — велела подруга.
Соня аккуратно сдвинула бархатную крышечку. Внутри лежал листок из блокнота, на котором было написано хорошо знакомым ей почерком: «Если я не успею сама, отдай это Соне».
И тут она вспомнила, как за неделю до смерти мама Насти в бреду говорила что-то про сережки, а Соня тогда подумала, что ей мешают сережки – обычные гвоздики с фианитами. Она тогда их сняла и протерла уши лосьоном, чтобы снять раздражение.
Настя обняла Соню и сказала:
— Спасибо тебе за все. Не знаю, что бы мы без тебя делали.
Они вновь обе чувствовали себя потерявшимися птенцами, но в обеих при этом появилось что-то новое, чего не было раньше – сила и уверенность, что они справятся.
