– Да, я сдал отца в дом престарелых! А что такого? – заявил Марине ее брат Михаил. – Может, ты ним возиться собралась?
– А разве для этого не нужно мое согласие? – зло спросила Марина. – Ты даже не спросил.
– У тебя проблем мало, я не пойму? – бросил ей брат. – Охота старика мыть да ворочать? Считай, я тебя от всех проблем избавил.
Родители Михаила и Марины прожили вместе сорок пять лет, с возрастом у обоих испортились характеры. Они наотрез отказывались переезжать из частного дома в деревне, где за водой приходилось ходить к колодцу, зимой разгребать снег и топить печь. Брат Марины в разговорах с сестрой все время на это ругался.
– Вот у них капризы с этой жизнью в деревне! А мне катайся туда через день. То воду таскай, то снег греби, как будто дел других нет!
– Мишка, ну они наши родители! Да, вот такие, упрямые, – успокаивала брата Марина. – Я тоже помогаю чем могу.
– Да от тебя толку! – огрызался Михаил. – Это мне они все время названивают со своими просьбами и требованиями. Просят, чтобы в деревне жил. А мне этот сельский пейзаж рассматривать давно обрыдло.
Но потом спорам пришел конец, в один год в семье случились сразу две трагедии. Сначала умерла их мама, она давно болела, скакало давление.
Отец, хоть и не старый, в свои шестьдесят семь лет после ее ухода совсем сник. Ему теперь было даже не с кем поругаться, он все сидел у окна вечерами да слушал старенький радиоприемник. Радовался приездам детей и возился с внуками, когда получалось, но из деревни переезжать наотрез отказывался.
– Папа, давай к нам перебирайся, тоже в частный дом, но хоть в городе. Поликлиники все рядом почти, магазины и огород есть, – уговаривала его Марина. – Вместе веселее будет.
– Да я уж тут, дочка, век свой доживу, – грустно отвечал Иван Егорович. – Чего у вас под ногами путаться?
Этот спор они вели регулярно, а потом у Марины умер муж, совсем молодой мужчина, у него просто остановилось сердце. Она осталась вдовой с двумя сыновьями. В своей квартире теперь так же тосковала свекровь, потерявшая единственного сына, а в деревне оставался отец. Марина работала полный день, водила мальчишек в школу и сад, к концу дня буквально падала с ног от усталости.
Уговаривать отца на переезд стало некогда, да еще и Михаил постоянно сгущал краски.
– Вот отец там один совсем, и «Скорая» из района будет два часа ехать. Надо его в дом престарелых оформлять. А дом продавать, чего ему стоять-то. Земля сейчас дорогая, глядишь, и нам с тобой что перепадет, – объяснял Михаил сестре.
– Тебе отца не жалко? Он сейчас хоть в привычной обстановке. Да и бодрый вполне, куда его в дом престарелых? – отвечала брату Марина.
– Ну, конечно, ты старика на меня скинула, а сама другие проблемы решаешь! – возмутился Михаил. – Нет времени отца навестить.
– Да я кручусь как белка в колесе, – жалобно сказала Марина. – Но дом престарелых тоже не выход. Надо его к нам с мальчишками как-то перевезти. Папа и оттает.
– И кто этим будет заниматься?! – возмутился Михаил. – И потом, отец – просто старая развалина. Еще год-два поскрипит, а потом сляжет, может, и насовсем. Кто судно будет из-под него выносить, может, ты?
– Миша, ну хватит тут выдумывать самое плохое, – ответила Марина. – И без того тошно.
Но брат настаивал на своем, а потом и вовсе на время перестал ей звонить. С отцом Марина по телефону говорила ежедневно, хоть и коротко. Делилась с ним новостями, но все чаще замечала, что Иван Егорович как будто что-то утаивает. А потом его номер перестал отвечать, Марина забила тревогу, поехала к Михаилу, у того был свой небольшой бизнес. Там-то и узнала правду, брат сдал их отца в дом престарелых.
– Да как ты вообще мог?! – кричала она. – Забирай его, пусть дома живет. Ко мне перевози, только не в интернат!
– Да он даже платно пока живет, под присмотром, я уже деньги за полгода вперед внес, – бурчал Михаил. – Обещают потом на безвозмездную основу перевести. А пока места есть только в платной палате. Если отца забрать, деньги не вернут. И потом, дома больше нет, за него уже аванс внесли, скоро сделка по продаже.
– А деньги где? – поинтересовалась Марина. – Ты отца на старости лет без жилья оставил? Давай мне адрес этого интерната!
Михаил нехотя, но поделился контактами этого заведения для пожилых. Марина прямо от брата поехала туда и удивилась драконовским правилам. О посещении нужно было договариваться заранее, а у постояльцев отбирали все средства связи. Она все же добилась своего, увидела отца, тот немигающим взглядом рассматривал что-то за окном, словно не узнавая дочь.
– Я хочу забрать его домой, – потребовала Марина от персонала этого странного пансионата.
– А вы не можете, оплачивает услуги совсем другой человек. Именно его Иван Егорович вписал как контактное лицо. А вы для нас юридически вообще никто. Можете и дальше возмущаться.
– Я его дочь! – возмутилась Марина. – И имею полное право увидеться с отцом.
– А вы не кричите тут! У нас медицинское учреждение, пожилые люди отдыхают, нуждаются в покое. Ваши вопли оставьте для улицы, – посоветовал ей главный врач, нагло ухмыляясь. – И вообще. Постоялец даже не упоминал, что имеет дочь. Может, вы проходимка, самозванка. Вот изъявит он желание вас увидеть – согласуйте визит и вперед.
Вечером Марина не находила себе места. Уложив детей, она позвонила свекрови, единственному оставшемуся близкому человеку, и попросила приехать.
– Вера Алексеевна, что мне делать? – рыдала она. – Папу там уморят, это уже понятно. Я хочу как-то попытаться вызволить его. Там заведение – прямо тюрьма. Братец нашел, облагодетельствовал, называется.
– Да, ситуация непростая, – вздохнула свекровь. – А и я хороша, знала же, что у вас в семье и так беда. Да еще в свое горе ушла, тебя одну с мальчишками бросила. А знаешь что, забирай отца, и я сюда перееду. Квартиру мою сдадим, все еще деньги. И с ребятами помогу, и деда их не бросим.
– Вера Алексеевна, вы моя спасительница! – обняла свекровь Марина. – Но как же папу забрать из этого кошмарного учреждения?
– А ничего! – командным тоном заявила Вера Алексеевна, вернув себе былое самообладание. – Справимся, не забывай, я заслуженный педагог, в учениках и начальник местной полиции имеется. Поедем вызволять Ивана Егоровича с официальным эскортом от правоохранителей. Пусть попробуют его не отдать.
На следующий день Марина написала на работе заявление на отпуск по семейным обстоятельствам, и они со свекровью приступили к реализации своего плана.
Оказалось, что Михаил просто пристроил отца в частный платный пансионат, который даже не был законно оформлен. При виде полицейских в погонах им быстро отдали и документы, и самого постояльца.
Дома Марина поняла, что отца без медицинской помощи в себя они не приведут, тот был заторможенным, с трудом понимал, где находится. И тут снова Вера Алексеевна задействовала свои связи. Ивана Егоровича положили в больницу под присмотр другого ее ученика, взяли анализы. Оказалось, все это время пожилого человека просто пичкали всем подряд, постепенно превращая в овощ.
Вне себя от гнева Марина поехала к брату, а тот даже не потрудился отрицать свою вину.
– И что? Ну доказывай, что это было умышленно, – усмехнулся Михаил. – Эх, жаль, деньги пропали, не вернуть, зря заплатил, получается.
– Это же отец наш, за что ты с ним так? – спросила Марина, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить брата.
– Ты не понимаешь, – пояснил Михаил. – Все честно, со стороны я просто заботливый сын. Постарался и устроил отца в частный пансионат с хорошим уходом.
– Ну, конечно! – закричала на него Марина. – Просто сбагрил и ждал, пока из нормального человека сделают овощ. Ты посмотри на анализ крови, тут на уголовное дело хватит! А подпись на согласии о размещении твоя. Может, и план лечения папе ты сам согласовал?
– Да какая тебе разница?! – заорал Михаил. – У меня свои проблемы, бизнес накрывается медным тазом, кредиторы уже угрожают. А дома тоже жена и ребенок, все есть хотят, пить и на море. Что мне делать? Отец добровольно съезжать из дома отказался, все цеплялся за свое прошлое, за память.
– И ты решил сбагрить его в интернат и ждать, пока папа умрет? – от чудовищности этой идеи у Марины даже заболела голова.
– Он подписал доверенность, – буркнул Михаил. – Думал, что это по захоронению матери вопросы решать. Я продаю уже этот дом, аванс давно отдали. Но отец там больше оставаться не может, потому и поехал в пансионат. А лекарства – это чтобы меньше возмущался. Зачем ему это все уже? Пожил свое, а мне сейчас деньги нужны позарез.
– Да, Миша, оказывается, в нашей семье выросло чудовище, а никто и не заметил, – вздохнула Марина. – Неужели нельзя было сесть всем вместе, поговорить. Господи, да если все так плохо, я бы машину мужа продала, все равно стоит, и помогла тебе, дала в долг. А теперь? Что же ты наделал?
Ее брат хмуро смотрел в сторону, отводя глаза, потом распахнул дверь, выпроваживая Марину. Говорить им больше было не о чем. А еще через пару дней Иван Егорович пришел в себя настолько, что получил разрешение на выписку.
Оказавшись дома у дочери, он поначалу стеснялся Веру Алексеевну, с которой до того был знаком очень поверхностно. А еще много плакал, из вещей жены сохранился только фотоальбом да обручальное кольцо. Его Иван Егорович повесил на шею на шнурке. Когда дочь рассказала об афере с домом и предложила остановить сделку, отец лишь махнул рукой:
– Да пусть уже, дочка. Вон сколько Мишка усилий положил на эту аферу. Значит, ему нужнее, а мы и так проживем.
– Папа, а пансионат этот? Я считаю, их надо наказать. Тебя же там силой удерживали! – возмущалась Марина.
– Да что уж теперь, вырвался и свободен, – вздохнул Иван Егорович. – Я ведь там и правда уже ничего не соображал. А бороться с такими людьми себе дороже. У тебя же дети.
Марина не стала с ним спорить, этим домом престарелых все равно уже заинтересовалась полиция. Заявлений хватало и без их участия. Там даже обнаружили двух старичков, числившихся пропавшими без вести, их разыскивали родственники.
Удивительно, но собранная под одной крышей семья неожиданно сплотилась. Вера Алексеевна твердой рукой вела дом, не давая Ивану Егоровичу заскучать и погрузиться в пучину тоски. Вскоре тот уже напоминал себя прежнего, охотно возился с внуками, а по вечерам спорил со сватьей о том, какую передачу смотреть по телевизору.
Через месяц объявился и Михаил, он приехал к сестре без звонка, прошел во двор дома. Марина вышла на крыльцо, за ее спиной маячили Вера Алексеевна и Иван Егорович.
– Чего тебе надо? – спросила Марина брата, вести с ним долгие беседы ей не хотелось.
– Я деньги привез, твою половину за дом, – буркнул Михаил, доставая из кармана пачку денег. – Вот возьми, вам пригодятся в любом случае.
– Отцу отдай, это его ты ограбил, не меня, – ответила Марина, пристально глядя на брата. – Ну как, решил свои финансовые проблемы? Помогла тебе продажа дома, Миша?
– Нет, – буркнул в ответ брат. – Слишком поздно, закрылся мой бизнес, сам теперь на конкурентов работаю. Еле с долгами расплатился, жена грозится уйти.
– Может, нам еще пожалеть тебя, Миша? – поинтересовалась у него Марина. – Так жалостливо рассказываешь, за душу берет.
Она развернулась и ушла в дом, Иван Егорович коротко поговорил с сыном и прошел за дочерью в гостиную.
– Деньги в сервант положил, – произнес он негромко. – Пригодятся, нечего ими разбрасываться. Считай, это мой вклад в общую копилку.
– Ладно, папа, как скажешь, – вздохнула Марина. – Мишку не прощу. И не проси. Это ты у нас жалостливый. А у меня к нему все чувства умерли.
Иван Егорович не стал переубеждать дочь, однажды днем они с Верой Алексеевной съездили вместе к тому нотариусу, где отец выдавал Михаилу доверенность, и на всякий случай ее отменили. На этом их злоключения закончились. Семья живет мирно, на четыре пенсии взрослых и детей, а также на деньги от сдачи квартиры. Да еще Марина работает полный день. Этого хватает, чтобы все были сыты, обуты и одеты.
Михаил так и работает в бизнесе конкурентов, ему пришлось все начать с нуля. Афера с продажей отцовского дома не спасла от разорения, но урок для себя мужчина не вынес. Он обижен на сестру за то, что та отказывается его простить, Марина с отцом с ним больше не общаются. Вот так бывает в семьях.
