Игорь не знал, что такое боль. Точнее, знал, но с детства привык к ней так, что просто не замечал. Он и профессию выбрал соответствующую: бокс. Пошёл по стопам отца, так сказать, только тот в качестве груши использовал жену и сыновей, а Игорь свою злость вымещал на неодушевлённых предметах. Ну, на ринге не считается, там всё по-честному. А вот в жизни — ни-ни.
Так было до Светы. Познакомились они в ресторане, где Игорь праздновал победу с друзьями, а Света — день рождения с подругами. Она ему сразу приглянулась: высокая, с длинными светлыми волосами и ужасно смешливая, весь вечер она хохотала, и над его шутками тоже, когда Игорь заказал самую дорогую бутылку шампанского и подсел к ним за столик. Он и мечтать не мог, чтобы такая красивая девушка обратила на него внимание, к тому же она была не просто красивая: Света была из приличной семьи, раньше такие девушки сразу давали ему от ворот поворот, как только узнавали, что отец сидит в тюрьме, мать пьёт, а сам он снимает грязную однушку на окраине города.
Свету это не испугало. Она смотрела на Игоря широко распахнутыми глазами и всему удивлялась. Когда он в том же самом ресторане попросил у Светы руки, она даже заплакала и сказала «да».
Свадьба была шикарная, её родители постарались. Они не то, что были в восторге от выбора дочери, но выбор этот уважали. Тесть подкинул Игорю идею пойти в тренеры, может, клуб свой открыть, денег обещал дать. Игорь не горел желанием бросить любимое занятие, но ради Светы он на всё был готов. Так он стал тренером и счастливо зажил с красавицей женой.
Счастье продлилось недолго. Игорь и раньше был ревнивым, из-за чего все его отношения быстро заканчивались, а со Светой просто сошёл с ума. Когда она собиралась на работу, он постоянно нервничал и ругался с ней, указывая то на слишком короткую юбку, то на слишком яркую помаду. Он видел, как другие мужчины смотрят на его жену, и очень боялся, что однажды она прозреет и поймёт, что Игорь недостоин её любви.
-Малышка, я хочу ребёнка, — сообщил он жене, решив, что это единственный способ заставить её уйти с любимой работы. Пусть сидит дома и рожает детей. Да хоть десятерых! А он будет работать, если понадобится, без выходных и отпусков, только бы Света была с ним и ни в чём не нуждалась.
Беременной она стала ещё прекраснее, Игорь глаз от неё не мог отвести. Часто по ночам, когда Света спала, он смотрел на неё и чувствовал, как сильно её любит.
А когда родилась дочка, Игорь впервые в жизни узнал, что такое настоящая боль. Ему было не больно, когда ломались нос и рёбра, но вынести плач дочери, когда у неё болел животик, он не мог. Если бы ему сказали отрубить руку ради того, чтобы дочь никогда не плакала, Игорь легко бы согласился. Он и не знал, что можно так любить и так бояться за кого-то.
Рожать второго ребёнка Света отказалась.
-Я не хочу превращаться в молочную ферму, — сказала она. — Я шесть лет училась для чего, чтобы дома сидеть?
И опять начались эти короткие юбки и яркая помада. Беременность ни капли не испортила её прекрасную фигуру, даже наоборот — Света словно расцвела. Дочку Анечку водил в садик Игорь, потому что Света уходила рано и возвращалась поздно, ссылаясь на то, что ей нужно навёрстывать упущенное, за три года, дескать, много чего потеряла в профессиональном плане. Игорь бесился, требовал показать, с кем она переписывается, рылся в её вещах и даже пытался следить. Они ругались, Света плакала и угрожала, что уйдёт от него.
Он не специально её ударил, просто так вышло. Был пьяный, не удержался на ногах, замахнулся, чтобы припугнуть, но рука сорвалась. Из носа Светы закапала кровь. Он испугался, упал на колени, принялся просить прощения. Света молча собрала вещи и уехала к родителям.
Развод был тяжёлый. Игорь преследовал её, уговаривал вернуться, задаривал подарками, угрожал. Света была непреклонна.
-Если ударил один раз — ударишь и другой.
-Я клянусь — никогда больше! — плакал Игорь. — Прости меня, я так вас люблю!
Света не простила. Тогда он попытался отсудить у Светы Анечку, хотя адвокат сразу ему сказал: шансов ноль, и предлагал договориться мирно. Игорь не захотел договариваться, и Света добилась того, что дочь ему выдавали только по определённому графику.
Сложно сказать, по кому он тосковал больше. Игоря крутило так, что он вернулся на ринг в надежде на то, что физическая боль поможет справиться с этой разрывающей на куски болью душевной. Не помогло.
А потом у Светы появился новый хахаль. Она выложила общую фотографию в социальных сетях: он, она и Анечка. Этот тип держал его дочь на руках, и Игорь почувствовал, как кровь закипает у него в жилах.
В тот момент он и решил, что украдёт дочь. Заберёт её и уедет далеко, так, что Света никогда их не найдёт.
Он подготовился хорошо: накопил денег, продал клуб, вытряс долги и выиграл несколько важных боёв. В деревне, где когда-то жила мать одной из его девушек, прикупил домик на левый паспорт. Купил машину с такими же левыми номерами, разработал маршрут, где меньше всего камер и постов, узнал, какое успокоительное можно дать ребёнку, чтобы он спал, но при этом максимально безвредное. Купил кучу игрушек и книжек, любимых сладостей, чтобы Анечка легко перенесла дорогу. Изучил режим дня в садике, когда детей выводят на прогулку и как можно незаметно увести дочь.
Игорь продумал всё. Поэтому похищение удалось. Анечка обрадовалась, увидев его: что бы там не думала Света, дочка его любила. Игорь соврал, что они с мамой помирились, сняли дачу, и сейчас он отвезёт её на эту дачу.
Никогда он не чувствовал себя таким всемогущим. Света говорила, что нельзя всё решать силой, а как ещё, милая, если не силой? Он сильнее Светы и её хлюпика, не побоялся забрать дочь и уехать. Анечка подрастёт и оценит это, она умная девочка, вся в него.
-Папа, я писить хочу, — сообщила дочка, когда город остался далеко позади.
Об этом Игорь не подумал. Он планировал гнать без остановок, а теперь нужно было остановиться. Он свернул к обочине и повёл дочь в кусты.
-Я что тебе, собачка? — обиделась Анечка. — Мне нужен нормальный туалет!
Игорь занервничал. Решил сделать крюк — поехать обратно в другую сторону, заехать на заправку, чтобы, если что, их искали на другой трассе.
Такой туалет Анечку устроил.
-Папочка, смотри какая собачка! — радостно сообщила она, указывая на лохматого щенка. — Я так хочу себе такую, а мама не разрешает!
Игорю очень хотелось показать дочери, что с ним лучше, чем с мамой. И хотя щенок был явно бездомный (рядом сидела облезлая худая дворняжка), решил:
-Хочешь, заберём его с собой?
-А его маму? — спросила Анечка, которая уже отдала собаке печеньку из своего кармана. — Давай маму тоже заберём, а то ей будет грустно без своего сыночка.
Собака посмотрела на Игоря жалобно, будто понимала, о чём они говорят.
-Ну нет, — сказала Игорь. — Щенка нам хватит, собачка блохастая, маме это не понравится.
Он взял щенка на руки. Дворняжка жалобно заскулила.
-Цыц! — сказал он.
Они сели в машину и поехали. Щенок спрятался под сидение, Анечка смотрела в окно на удаляющуюся заправку.
-Папа, гляди! — закричала она. — Собачка бежит за нами! Папочка, давай возьмём её с собой, смотри, как она быстро бегает!
Дворняжка и правда бежала вслед за машиной. Ей было не угнаться за ними, Игорь это понимал. Сила была на его стороне. Но в груди, там, где никогда прежде не болело, обожгло огнём. Он затормозил, открыл дверь и сказал:
-Прыгай, блохастая!
Второго приглашения собаке не понадобилось. Она скулила и звала своего щенка. Тот показался из-под сидения. Анечка довольная ворковала.
-Ладно, поехали к маме, — сказал хрипло Игорь и повернул к городу. Он стиснул зубы так, что, казалось, они сейчас раскрошатся.
Дверь открыла сама Света. Бледная, с красными пятнами на щеках и больными глазами. Она схватила Анечку в охапку и заплакала. Игорь развернулся и пошёл к машине. Он бы не удивился, если бы вслед ему закричали, потребовали объяснений или пригрозили полицией. Ему было всё равно. В груди жгло так, что никаким рингом уже не помочь.
Но никто за ним не гнался. Он спокойно спустился и сел в машину. На всякий случай посидел там полчаса, ожидая наряд или что-то в этом роде. Но никто не приезжал. Он смотрел в окно Светы, надеясь увидеть её или дочку, но так никого и не увидел.
-Ну что, блохастая, — сказала он, наконец, собаке. — Поехали смотреть наш новый дом.
